Российская социологическая традицияСтраница 1
В современной историографии общественной мысли утверждается взгляд на российскую социологию как науку, противостоявшую официальной марксистской идеологии и политическому режиму. Это справедливо в той степени, в какой противостоят наука и идеология. В данном случае речь идет о том, что социология была чужеродным элементом в корпусе советского марксизма. Самым радикальным выражением такого подхода является свидетельство, что социология в СССР была до определенного времени запрещенной, «репрессированной» наукой, примерно такой же, как генетика и кибернетика, и даже само слово «социология» нельзя было произносить громко. Эта точка зрения имеет теоретическое обоснование — постулат о невозможности существования науки об обществе в несвободном обществе: поскольку марксизм-ленинизм несовместим с идеей научного социального познания, тоталитарная власть должна ничего не знать о реальной общественной ситуации.
Соответствующим образом выстраивается и историческая периодизация взлетов и падений социологической науки в России. Предполагается, что развитая социологическая традиция, существовавшая до октябрьского переворота 1917 г., была прервана большевистской властью. Уничтожение научной социологии условно датируется 1922 г., когда были высланы за границу выдающиеся российские ученые, в том числе П.А.Сорокин, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, П.Б.Струве и др. В 1920-е гг. социологическая работа еще продолжалась, но затем социология была объявлена буржуазной лженаукой, не только не совместимой с марксизмом, но враждебной ему. Отсюда следует вывод, что до конца 1950-х гг. социология фактически прекратила существование. Ее ренессанс начался в период либеральных хрущевских преобразований и закончился в 1972 г. «разгромом» Института конкретных социальных исследований АН СССР. После этого начался новый период — «век серости». Такова историографическая схема, доминирующая в обсуждении судеб российской социологии. «Хорошая» социология противостояла «плохой» идеологии — как любое черно-белое изображение истории идей, эта схема вытекает из предубеждений. Вероятно, главное из них — неприятие советского марксизма, который в течение долгого времени препятствовал свободомыслию в России Даже если это так, отсюда не следует, что социология в силу своего научного характера являла альтернативу официальной доктрине вообще и историческому материализму в частности. Кроме того, нет убедительных оснований отказывать историческому материализму — теории, обладающей исключительно мощным эвристическим потенциалом, — в праве занимать место в числе ведущих социологических доктрин XIX—XX столетий.
Советская версия марксизма лишь кажется непроницаемой и монолитной. Действительно, может возникнуть впечатление, что научная мысль здесь застыла в оцепенении. Однако даже в самые мрачные времена в общественных науках не прекращалось то, что в рассказах об ученых называют «творческим горением». За идеологическими штампами, переполнявшими публикации по общественным наукам, довольно трудно угадать проблеск мысли. Здесь приходится читать между строк. Поэтому лучше писать историю социологических идей как историю людей. Тогда можно увидеть, что марксистская общественная мысль соединяет в себе унаследованную от диалектики величайшую изощренность в построении риторических и мыслительных фигур.
Положение социологии в советском обществе было уникальным. Социология была органической частью проекта, на основе которого создавалось само общество.
Отличительная черта российской социологии — ее исключительное влияние на общественную и политическую жизнь. История не знает другого такого подчинения человеческого сообщества теоретической схеме. Что же касается тематической программы и основных теоретических ориентации, то российская социология в полной мере наследует западную традицию просветительского милленаризма, соединяя ее с мистической верой в исключительность «русского пути».
Эталон социологического интеллектуального этноса явлен в марксистской доктрине, получившей значительное распространение в ее либеральной и революционаристской версиях среди русской интеллигенции в конце XIX — начале XX в. К этому времени Россия уже имела более чем столетнюю традицию секулярной общественной мысли. В царствование Екатерины II был задуман и осуществлен грандиозный социальный эксперимент в духе Руссо по воспитанию «новой породы людей» в закрытых учебных заведениях. Разработка проектов социального переустройства России продолжалась и в царствование Павла I и Александра I.
Возникновение «научного направления» в российской общественной мысли можно приблизительно датировать шестидесятыми годами XIX столетия. Тогда появились первые публикации по вопросам социологии, где развивалась преимущественно позитивистская программа.
Читайте также:
Материнство и детство как объекты социальной политики государства
Женщины – социально-демографическая группа населения, особо нуждающиеся в социальной защите в условиях рыночных отношений. Социальный статус женщины – положение ее как социальной группы в социальной системе по отношению к другим группам. ...
Влияние российской ментальности на экономические
отношения и поведение граждан в современной России. Детерминанты «теневых отношений» в современной России
До начала рыночных преобразований отечественная наука, отражая приоритеты государственной экономической политики, не уделяла проблеме «теневой» экономики должного внимания: отсутствовал терминологический и методологический аппарат, с помо ...
Личность и социальная среда. Социальная динамика личности:
сущность и содержание процессов социализации личности
В одной из квартир крупного города обнаружили девочку-«маугли» - ребенка, больше похожего на собаку. Квартира, в которой жила семья пятилетней Наташи, повергла инспекторов в шок - кругом валялись кучи мусора, грязь, а запах был такой, что ...